К современным направлениям приложения Теории решения изобретательских задач (ТРИЗ) следует отнести социальную область. Всё большее число специалистов пытается (с разным успехом) консультировать предпринимателей в отношении решения их проблем с помощью инструментов ТРИЗ.

К одной из важнейших сторон деятельности любого предприятия относится оплата труда. Как утверждает теория и подтверждает практика, ценность любого товара целиком определяется количеством прямо или косвенно вложенного в него совокупного человеческого труда. Но как объективно оценить труд человека?

Попробуем применить ТРИЗ. Если получится хорошо, то можно будет уже более аргументировано говорить с начальством касательно своего оклада. Если не получится, то будет лишний повод задуматься над совершенствованием теории.

Как известно, классики ограничились тем, что оценили его по продолжительности и сложности (т.н. трудовая теория стоимости), но не указали метод определения этой сложности. Поэтому (но не только, скорее из принципа) другие классики оценили человеческий труд чисто рыночно - как любой другой товар: сколько за него дают - столько он и стоит.

То есть, по мнению классиков экономики из второй группы не имеет значения квалификация человека сама по себе: если данный вид труда могут выполнять люди более низкой квалификации, то по этой самой низкой квалификации и платят. Это рыночная (меновая) стоимость или цена человеческого труда как товара. Впрочем, в порядке определения цены товара все классики между собой сходились. Только Маркс и его последователи выделяли человеческий труд в особый вид товара.

Тем не менее, теории теориями, а как-то так получается, что чем большая квалификация требуется от человека для выполнения какой-либо роботы, тем больше за неё платят. В рыночной оценке человеческого труда всё равно присутствует (пусть и косвенно) компонента сложности. Практически вся разница между двумя группами экономистов в этом вопросе была совсем небольшая. Первые в неявной форме предполагали, что сложность можно как-то прямо подсчитать, а вторые полагались на "невидимую руку рынка", которая взвесит эту сложность на весах "спрос - предложение" и укажет её текущий вес в долларах, фунтах стерлингов, франках, марках... Проще говоря, вторые ориентировались на метод проб и ошибок.

Грубая аналогия: первые предлагали рассчитать объём тела аналитически, вторые довольствовались бросанием того тела в ванну, не очень интересуясь количеством воды в ней.

Позицию второй группы укреплял тот факт, что в силу естественного интеллектуального различия людей друг от друга (описываемого известной кривой в форме "колокола") чем выше интеллект некоего среднего уровня, тем меньше его носителей. То есть, чем более высокая требуется квалификация для данного труда, тем меньшее число людей объективно способно приобрести эту квалификацию. Тем самым на рынке труда сохранялся естественный баланс спроса и предложения. Точно также быстро уменьшается число носителей интеллекта ниже среднего. Однако, если процентное содержание носителей интеллекта разных уровней достаточно стабильно, то потребности экономики в работниках разной степени квалификации способны быстро меняться. Поэтому, для сохранения баланса т.н. высокоразвитые государства практикуют регулируемый импорт рабочей силы и мозгов, оберегая свой рынок труда от резких скачков цен на их носителей (как и от всех прочих резких колебаний). В итоге получается не оценка стоимости труда, а относительная стабильность уровней заработной платы, сложившихся случайным образом.

Однако, остаётся в силе вопрос: а нельзя ли всё-таки определить более объективно сложность труда?

Процесс труда - это тоже объект. Он может быть простым и сложным. Точнее - иметь простую или сложную структуру из комплекса одновременно и/или последовательно выполняемых действий. Простой труд - это последовательность (нередко в виде дерева) ряда простых действий. В пределе - упрощенных до уровня, доступного дрессированной обезьяне или даже лошади. Этот принцип был реализован в промышленности в форме сборочного конвейера: изготовление сложных продуктов можно было поручить массе дешёвой - малоквалифицированной - рабочей силе. А то и вовсе роботам и манипуляторам.

Как было ранее показано в [1], возможность выполнения какого-либо простого действия требует предварительного образования устойчивого нейроимпульсного дерева. Попросту говоря, это выработка условного рефлекса путём дрессировки (это о животных) или тренировки (а это о людях). Естественно, что сложное действие требует совмещённого - мангрового - куста нейроимпульсных деревьев.

Для наглядности: даже простое перемещение глаза по мере чтения этой строчки требует согласованной работы множества мышечных волокон, каждое из которых управляется своим командным деревом-замком. К счастью, изрядную часть подобных действий эволюция постепенно закрепила в виде врождённых - безусловных - рефлексов.

Но человек, как известно, отличается от нормальных живых существ врождённой склонностью портить себе жизнь. Вместо того, чтобы спокойно жевать бананы и ловить друг у друга блох, он изобрёл на свою голову труд: палка, топор, нож…

Каждый новый инструмент, с одной стороны, облегчал жизнь человека. А если точнее, то позволял ему решать всё более сложные задачи, совершенствуясь, в частности, в своей профессии. Но с другой стороны требовал от него всё большей сноровки во владении инструментом и, соответственно, более длительной подготовки. Оно и понятно: требовалась согласованная работа всё большего числа нейроимпульсных деревьев, для чего надо было путём тренировок выработать устойчивые связи между ними. Ну, а тренировки требуют времени. Много времени.

Таким образом, количество всех связей множества деревьев (и, тем самым, самих деревьев), объединяемых в мангровый куст, можно оценить общим временем, требуемым для их закрепления. Если к этому времени добавить время, необходимое для выработки навыка простых действий, то получим возможность оценить сложность труда через время подготовки к этому труду. Разумеется, кто-то научится, скажем, конструкторскому труду очень быстро. Другому же человеку и жизни не хватит, чтобы научиться чертить простую гайку. Ну, а в среднем получится вполне представительная оценка.

Если новая операция состоит из нескольких ранее освоенных, то время её освоения будет, в общем случае, коротким: потребуется закрепить совсем немного нейроимпульсных связей. Но если приходится вмешиваться в работы врождённых или хорошо закреплённых деревьев, то время освоения может сильно затянуться. Скажем, если потребуется менять привычную координацию движений.

Разумеется, нет смысла оценивать подготовку человека, начинать с пелёнок. Как уже рассматривалось выше, разумно начинать оценку с тех элементов структуры навыков, которые существуют у всех. Или почти у всех. У солидного большинства, по крайней мере. Конечно, в каждом обществе в зависимости от общего уровня его цивилизованности, эти элементы разные. Одно дело, скажем, племя, сто тысяч лет живущее само по себе в джунглях Амазонии, и совсем другое - высокоиндустриальное (а то и вовсе пост-индустриальное) общество. Скажем, Франция. В каждом случае требования к образовательному минимуму разные (несмотря на официальные декларации). Даже во Франции к некоторым категориям муниципальных работников требования не выше тех, что существовали, например, в древнем Вавилоне. То есть, точка отсчёта не абсолютна.

В последнем случае (Франция и ей подобные государства) за набор первичных элементов можно считать ту совокупность, что даётся в начальных классах школы: читать-писать, считать, чего-то делать. Более длительное всеобщее обучение всего лишь скрывает неумение учителей (ставших массовой профессией конвейерного типа) проводить индивидуальное обучение сообразно с индивидуальным же уровнем и природной ориентацией интеллекта. Более того, скрывает конвейерный, обезличенный характер обучения. Впрочем, это совсем другая тема. Здесь же достаточно констатации простого факта: сложность труда можно оценить длительностью подготовки к нему.

Но это ещё не всё. Поскольку сама по себе подготовка (с точки зрения её внешнего обеспечения) является мангровым кустом, постольку следует оценить не только время, затраченное студентом на учёбу, но и время тех, кто его учил и кто способствовал прямо или косвенно этому обучению. Здесь проще всего вернуться на грешную землю и заменить время деньгами: просуммировать деньги, потраченные на жизнеобеспечение студента во время его учёбы с деньгами, заплаченными им (или обществом, неважно) за саму учёбу. Можно, конечно, посчитать и время, но деньги учесть проще. Они уже несут в себе оценку прошлого труда.

Конечно, не всё так просто. Например, в 1994 г. обучение одного студента в США стоило 11 тысяч долларов в год, в России же - 100 долларов (или примерно 240 000 рублей по тогдашнему курсу). А в далёком 1965 г. обучение одного студента в родном моём химико-технологическом институте обходилось государству в 3 тысячи тогдашних рублей. Из этого следует, что сравнивать надо "здесь и сейчас".

Теперь можно сделать выводы:

Сложность человеческого труда в виде абсолютной оценки определить можно, но слишком сложно. Но зато можно с достаточной для практических нужд точностью оценить разницу между сложностью разных видов труда. Она определяется в виде разницы в стоимости подготовки работников соответствующей квалификации.

Известно, человек хорошо работает тогда, когда считает оплату за свой труд справедливой. А справедливость он оценивает не абсолютной величиной этой оплаты (как многие думают), а относительной. Он всегда сравнивает свой заработок с заработком (или представлением о таковом) знакомого или коллеги, чей труд он может как-то сравнить со своим. Иногда интуитивная оценка справедливого совпадает с рыночным уровнем стоимости персонала данной квалификации, что на Западе считается нормой. Правда, там уровень этот складывается стихийно и тоже страдает перекосами. Но не об этом сейчас речь.

Конечно, интуитивно и так было ясно, что труд токаря сложнее труда грузчика, а труд конструктора сложнее труда токаря. Но зато теперь можно дать количественную оценку этой разнице. И можно эту разницу связать с принятой в государстве минимальной зарплатой.

Нельзя сказать, что таким образом получена возможность исчерпывающей оценки сложности труда, так как жизненный уровень в разных государствах разный. Да и внутри государства он сильно различается у различных социальных групп. То есть, стоимость создания работника определённой квалификации может колебаться в довольно широких пределах. Но зато всегда можно сравнить сложность двух разных видов труда путём сравнения общих затрат (независимо от источника) на подготовку соответствующих работников. Затем можно связать минимальную зарплату с работой простейшей квалификации. Сравнить свою квалификацию с этой простейшей приведённым выше способом. Узнать, что твой труд сложнее во столько-то раз и, следовательно, тебе полагается оклад в столько же раз выше. И с этой оценкой идти к начальству. Может, повезёт и не уволят. Может даже, дадим волю фантазии, проникнутся.

Скажем, на каждом предприятии (организации) есть человек, связанный с охраной и распределением ценностей: от карандашей до путёвок. В зависимости от масштаба фирмы должность этого человека может называться по-разному: от кладовщика и завхоза до генерального управляющего материально-техническим снабжением. И зарплата у него, понятное дело…

В любом городишке можно найти не одну сотню человек, способных через несколько дней после назначения уверенно и профессионально выполнять такую работу. Но даже в большом городе трудно найти несколько человек, способных столь же уверенно и профессионально решать разнообразные задачи, требующие, например, солидной подготовки по ТРИЗ. Правда, зарплата у них, понятное дело… Такой вот социальный парадокс.

Конечно, в действительности никакого парадокса здесь нет. Всё дело в разнице возможностей влиять на свой заработок. Одних всю жизнь тянет бескорыстно делать деньги любой ценой, других - решать какие-то им одним понятные и интересные задачи. Соответственно, первые за свои труды имеют-таки деньги, а вторые - несказанное интеллектуальное удовольствие. Ну, быть может, потомки вспомнят. Но кто сказал, что жизнь справедлива или, наоборот, жестока? Она просто равнодушна.

А если серьёзно, то предлагаемое решение имеет неплохие шансы. На старых предприятиях, уцелевших с советских времён, более-менее стройная и как-то обоснованная сетка окладов каких ни есть, а наличествует. И вот по мере того, как руководство понимает, что далее руководить по старому уже нельзя, а просто барствовать - себе в убыток (в конечном счёте), оно постепенно приходит к мысли о необходимости как-то радикально реорганизовать предприятие. А всякая реорганизация прямо связана с организацией оплаты труда. Если её оставить по-старому, то существенных изменений к лучшему не произойдёт. Всякие волевые перемены методом проб и ошибок дают любимчиков, путаницу, уравниловку и/или общее повышение с сохранением старых пропорций. Как всё это переделать по-новому, придав структуре предприятия, скажем, маркетинговую ориентацию, на то заводским специалистам квалификации не хватит. Не та подготовка. Поэтому руководство от греха подальше ограничивается повышением собственных окладов и заработков: так оно проще, надёжнее.

На свежевыросших фирмах ситуация несколько иная. Там, как правило, в этом вопросе царит полнейший беспорядок. Оклады изначально устанавливаются по усмотрению босса. И он же со временем регулирует их методом проб и ошибок. Он имеет на это право. Другое дело, что неэффективность такой практики сильно вредит его же карману. А здесь появляетесь вы и говорите, что с целью сохранения его денег и его же драгоценных нервов и времени, всему этому дело можно придать вполне научный и обоснованный характер. Важно, что данное предложение будет совпадать с его интуитивными, нечёткими представлениями. Ведь не зря Паркинсон отметил, что грамотный консультант знает: либо его совет должен совпадать с мнением заказчика, либо надо убедить заказчика, что такое совпадение имеет место. Не говорить же боссу, что он плохо разбирается в своём деле?

Предлагаемое решение не такое уж и новое. Кто внимательно читал классиков, мог отметить у Энгельса замечание о том, что тот, кто учился за общественные деньги, должен затем отработать эти деньги в форме пониженной зарплаты. Что и было блестяще реализовано при незабытом ещё социализме. Тогда высококвалифицированные работники отрабатывали свой грех не только зарплатой ниже, чем у грузчика. Они ещё и регулярно мели улицы, пололи сорняки в колхозах, убирали за рабочими в цехах и т.д. Правда, отрабатывали почему-то всю жизнь, хотя должно было хватить нескольких лет.

Из этого замечания следует, что Энгельс вполне ясно видел связь между стоимостью квалифицированной рабочей силы и затратами на её подготовку. Видел, но, к сожалению, не сформулировал в недвусмысленной форме, легко доступной для будущих марксистов.

Королёв В.А. «Гипотеза о мангровом механизме мышления», 1999 г.