Какого вкуса обычная вода? Кислая, горькая, сладкая? Ни то, ни другое… Она никакая. Она есть повсюду, и мы настолько привыкаем к её вкусу, что перестаём замечать его. Можно сказать: вкус воды – это биологический стереотип.

И точно также мы не замечаем стереотипов в своём сознании. Не замечаем потому, что привыкли к ним. Привычка делает стереотипы зоной, “закрытой для критики”. Поэтому стереотипы не нуждаются в логическом обосновании и не имеют его – не имеют не только, допустим, в обыденном или религиозном сознании, но и в научном.

Рассмотрим, например, физику. Античная наука широко использовала понятие “свойства”. Аристотель считал первичными свойствами тел теплоту, холод, сухость, влажность; теплота считалась свойством тел ещё в 18-м веке. Сейчас мы знаем, что эти свойства не первичны. Их порождают определённые физико-химические характеристики тел. Температура тела обуславливается скоростью движения составляющих его молекул, степень сухости или влажности – количеством содержащейся в нём жидкости.

Неверен здесь не только взгляд на какую-то конкретную характеристику как на первичное свойство. Научно несостоятельно само понятие свойства. Оно противоречит принципу причинности. Термином “свойство” обычно обозначается некое присущее телу явление, не имеющее причины, внутреннего механизма. Согласно же принципу причинности любое явление имеет причину. Этот принцип – исходный для науки. Она не существовала бы, не будь причинности.

Современная наука не оперирует понятием “свойство”. Тем не менее в скрытом виде эта категория присутствует в физике.

Скажем, какова природа тяготения? Почему тела притягиваются друг к другу? Что такое заряд? Почему одноимённые заряды отталкиваются, а разноимённые притягиваются? Чем порождается постоянство скорости света? Почему она не зависит от скорости его источника? Что такое корпускулярно-волновой дуализм? Почему кванты света – фотоны – ведут себя то как частицы (в явлениях фотоэффекта и эффекта Комптона), то как волны (в явлениях интерференции и дифракции)? Физика даже не ставит такие вопросы. Выходит, свои основополагающие понятия – тяготение, заряд, постоянство скорости света, корпускулярно-волновой дуализм (список этот можно продолжить) – она считает неотъемлемыми и беспричинными свойствами тел.

Нам кажутся наивными взгляды древних учёных, что сухость или влажность – первичные свойства тел. И мы не замечаем: тот же стереотип – вера в существование не имеющих внутреннего механизма свойств – есть в нашем научном сознании. Разница лишь в том, что древние считали первичными свойствами одни характеристики тел, а мы – другие. Физика изменила свои исходные понятия, но не изменила лежащий в их основе стереотип – взгляд на них как на первичные, беспричинные свойства. Между тем свойств вообще быть не может: причина есть у каждого явления. Значит, тяготение, заряд, постоянство скорости света, корпускулярно-волновой дуализм и все прочие характеристики, которые физика считают свойствами и на которых строит свою картину мира, имеют порождающие их причины, имеют внутренний механизм. Физика нынешняя – колосс в сравнении с физикой античной. Но пока действие и происхождение этого механизма неизвестны, физика оказывается колоссом на глиняных ногах: её мощный познавательный аппарат покоится на мифах античных времён.

Причина долгожительства такого стереотипа заключается, вероятно, в подсознательном ограничении предмета научного исследования тем, что доступно прямому наблюдению. Отсюда понятно, кстати, почему “свойства” уцелели именно в физике. Микрообъекты, с которыми она имеет дело, трудней наблюдать, чем объекты, изучаемые во всех других науках.

Есть, однако, и другая причина. И состоит она, на наш взгляд, в слишком бурном развитии самой науки. Быстро продвигаясь вперёд, она не оглядывается назад. Пусть там, позади, остаются какие-то проблемы – не до них, пока есть возможность двигаться дальше. Так, стремительно наступающая армия обходит вражеские крепости, оставляя их в своём тылу. Но армии приходится выделять войска для осады этих крепостей. Так и наука платит за нерешённость фундаментальных проблем – платит усложнением теории. Возможно, именно отсюда представления о многомерности пространства, деление физики на классическую и квантовую, релятивистскую и нерелятивистскую. Может быть, выявление внутреннего механизма перечисленных “свойств” приведёт к упрощению физической картины мира. Модель этого механизма можно только придумать – у нас нет технических средств, позволяющих его увидеть. Но эта модель должна иметь практический выход: объяснять непонятные явления, давать количественные оценки и предсказания, допускающие экспериментальную проверку, – словом, обладать тем, что Эйнштейн назвал “внутренней красотой теории”.