Часто говорят и пишут: “тризовское решение”, “тризовский подход”, “с точки зрения ТРИЗ”… А что это такое значит?

Вопрос возник после очередного просмотра старых “Журналов ТРИЗ” в связи с подготовкой материалов для Энциклопедии ТРИЗ. Выяснилось, что все т.н. теоретические работы – это почти сплошь сочинение новых приёмов, алгоритмов и законов. Особенно в нетехнических областях. Судя по всему, критерий “тризности” очень даже прост: если для технических объектов в ТРИЗ есть приёмы, стандарты, эффекты, алгоритмы и законы, следовательно, то же самое должно быть и для биологии, архитектуры, рекламы и прочего. То есть, критерием является чисто внешнее сходство.

Но ведь все эти инструменты – это не теория, а лишь эмпирическим путём полученные приложения. Конечно, если бы сначала сочинили теорию, а затем на её основе сделали АРИЗ и прочее, тогда было бы легко переходить на другие области. Но история сложилась, как сложилась: сначала возникли АРИЗ и прочее, а только затем стали подумывать о теории. А раз нет теории, то в чём тогда критерий “тризности”?

Раньше таки критерием был Г.С. Альтшуллер. Он всё и определял. Не очень хороший метод. Прямо говоря, совсем плохой метод. Но всё-таки оценка человека, столь хорошо разбирающегося в предмете, многого стоила. И для работ, и для их авторов. Тому есть заезженный пример: католицизм – это то, что считает таковым папа римский. В принципе, для религии, как алогичной системы, так и должно быть. Но для ТРИЗ, которую именуют наукой? Характерно, что первые попытки механического переноса приёмов и стандартов (как метода) на нетехнические объекты (искусство) были встречены Альтшуллером очень настороженно. Даже резко. А как быть теперь?

Теперь, видимо, следует перейти от мнения одного человека, сколь бы авторитетным он ни был, к объективным критериям, которые были бы близки к тем, что приняты в системе наук. Правда, выясняется, что психологически это весьма затруднительно. Вот, скажет, звания, придуманные Альтшуллером. Они ведь носят сугубо ремесленный характер: освоил, мол, ТРИЗ и умеет её применять профессионально и мастерски. Никаких тебе диссертаций и стажировок ради общепринятых званий (кандидат или доктор наук).

Но наука – это весьма консервативная штука. И консерватизм является вполне оправданной мерой защиты против шарлатанства. Имеет смысл повторить требования и процедуры к общепринятым званиям. Иное будет фактически признанием того, что ТРИЗ – не наука (тем более – точная), а всего лишь хорошая эмпирическая методика с претензией на этическое учение. Даже не с претензией, а с тенденцией в превращение.

Впрочем, не исключено, что такое состояние удовлетворяет очень многих. Ведь оно оправдывает участие в общественном движении, каковым сегодня, в общем-то, и является “движение ТРИЗ”, организованное в ряд региональных и межрегиональных организаций. А если перевести ТРИЗ в разряд науки, то кого увлечёт общественное движение по распространению, скажем, сопромата или теоретической механики? Это скучно. Отсюда, кстати, и настороженное (даже отрицательное) отношение к попыткам установить достаточно жёсткие определения терминов.

Интересно, что на ранних этапах развития ТРИЗ её, так сказать, исходная научная база была показана почти сразу очень хорошо и компактно. Нет, это вовсе не принципы, фигурирующие в Справках ТРИЗ (“Технические системы развиваются по…” и т.д.) Называлось это представлением об изобретении как закономерном этапе развития технических систем. Собственно теория этим утверждением началась и закончилась. Но это было много, очень много. Это был новый, огромный шаг в теории познания. До этого были только общие рассуждения философов, интересные сами по себе, но бесполезные практически. С появлением этого представления философская формула “мышление – форма отражения” приобрела вполне приземлённый, практичный вид.

На основе этого представления собирались патентные фонды, выявлялись первые приёмы и закономерности, разрабатывался алгоритм решения изобретательских задач (АРИЗ). То есть, всё дальнейшее – уже не теория, а приложения. Понятно, в те времена один работающий приём стоил больше, чем сто страниц добротной теории. Но приёмов нашли аж 40, а затем ещё 10! Но их заменили стандарты числом сначала 10, а потом целых 77! Но затем стали находить свои приёмы в нетехнических областях! Но теперь на что только нет алгоритмов! И почему же сегодня приходится лишь смущённо шмыгать носом в ответ на замечания об отсутствии в активе ТРИЗ изобретений высокого уровня? И какие основания ожидать особо высоких результатов от применения ТРИЗ в других областях (рекламе, химии, педагогике и т.д.)?

Если мы ограничиваемся поверхностными наблюдениями, то на основе естественных закономерностей вырабатываем вольно или невольно, сознательно или подсознательно ряд приёмов (неважно, как именно они называются), показывающих нам набор звеньев причинно-следственной цепочки (или дерева). Порой это довольно длинный ряд. Более глубокое исследование заменяет (должно заменить) эти приёмы несколькими принципами организации причинно-следственного “дерева”. Но не заменило и развитие инструментов ТРИЗ пошло в направлении дробления на всё более мелкие частные случаи.

Вот это-то “дерево” и есть (должна была бы быть) ТРИЗ в её глубинно-философском смысле, основывающаяся, повторюсь, на вышеуказанном представлении. Которое, в свою очередь, ещё раз повторюсь, есть только всё та же классическая формула “мышление – форма отражения”, немного видоизменённая применительно к конкретной области деятельности человека (изобретательстве). Это и есть то, что имеет право называться исходной позицией ТРИЗ, её краеугольный камень. К сожалению, некоторое движение в этом направлении (например, идея “паспорта приёма”) развития не получило. Ну, а всё прочее, касающееся движения, развития, системности и т.п., уже стоит на указанном краеугольном камне. Рассмотрение их было начато в статье “Киты ТРИЗ” (ЧОУНБ 1998-138-2).

Вернёмся, однако, к проблеме изобретений высокого уровня, коими так и не удалось блеснуть. Может быть, дело не в ТРИЗ, а в критериях определения уровня изобретений? Почему в определении уровня изобретений вновь скатились к изобретателю через число перебираемых им вариантов? Если изобретение – это только закономерный этап в развитии техники, то, казалось бы, очевидно, что оценку уровня изобретения надо также искать вне головы изобретателя. Но где?

Если хотя бы бегло взглянуть на список наиболее значимых изобретений, то легко увидеть, что значимость их определяется вовсе не сложностью технических решений. Классический пример – ручка: стальное перо, “вечное” перо, шариковая ручка, фломастер, … Что тут сложного? Так чем же тогда? Ответ тривиален: все они значимы лишь своей способностью удовлетворять наиболее массовые, существенные потребности человека. То есть, уровень изобретений определяется не даже техникой, а уровнем удовлетворяемой потребности. Дальнейшие рассуждения уместны для специальной статьи по маркетингу (с позиции ТРИЗ, разумеется), а здесь вопрос уровня изобретения рассматривался лишь как пример отхода от позиции ТРИЗ. Как известно, качество товара – это то, что считает таковым покупатель. Качество (уровень) изобретения определяется потребителем этого изобретения, а чего оно стоило изобретателю – лишь вопрос его профессиональной квалификации.

Вообще-то, здесь можно усмотреть подмену понятий: дескать, уровень изобретательского решения – это степень сложности задачи, а не его общественная ценность, полезность. Подмена только кажущаяся. Во-первых, если это так, то нечего и претендовать на изобретения с высокой общественной ценностью. Достаточно похвалы заводского начальства. А во-вторых, сложность задачи обыкновенно определяется только запутанностью исходной ситуации. После её анализа “в осадок” выпадает вполне обычная и стандартная (по меркам ТРИЗ) изобретательская задача. Частенько даже задачи не остаётся, только констатация чьей-то производственной глупости. Сложность исходной ситуации не стоит путать со сложностью задачи. Как говорил Альтшуллер: “Нет многих задач – есть одна задача”. И сам усматривал лучший пример её обычно в “ледокольной” задаче.

В качестве исправленного варианта критерия уровня изобретения можно было бы рассматривать идею т.н. “достойной цели” творческой личности. Их увязка видна вполне отчётливо. Увязка подкрепляется таким качеством творческой личности, как “техника решения задач”, под которой подразумевается, естественно, ТРИЗ. Всё оно вроде бы и ничего, да вот только эта самая достойная цель опять берётся из головы изобретателя, то есть – творческой личности. И подчёркивается это обстоятельство пресловутой “встречей с чудом”. Согласитесь, и этот вариант не соответствует формуле “мышление – форма отражения”, не соответствует позиции ТРИЗ.

К сожалению, аналогичные примеры отхода от этой позиции можно было бы привести по довольно солидному списку “тризовских” работ. Вот, допустим, весьма сегодня обширная группа статей педагогического направления. Что позволяет их отнести к “тризовским”? Факт использования или преподавания “элементов ТРИЗ”? Рассуждения на темы творчества, подкреплённые личными примерами использования некоторых методов развития воображения, почему-то обязательно называемого “творческим”? Но ведь это лишь свидетельство квалификации учителя, не желающего быть рядовым преподавателем.

Точно также можно было бы обсуждать, допустим, очень эффективную технологию обучения в заведениях ордена иезуитов. Или проблему “колокола” по коэффициенту IQ. Или идеи Шаталова, Щетинина, Португалова и других. А ведь всё это лишь задачи. Преподавательские задачи, которые надо бы решать с помощью ТРИЗ, а не её “элементов”. Ну, как можно ездить на “элементах” автомобиля? Ну, как может учитель учить детей, скажем, физике, если он сам её не понимает? Как может учитель учить детей творческому мышлению (не воображению!), если он сам не понимает ТРИЗ и не умеет её применять для решения собственных задач? Как можно говорить о ТРИЗ в школе, если вместо объяснения школьникам дают несколько шпаргалок?

Аналогично можно рассмотреть близкую к школе популярную ныне тему развития творческого воображения (РТВ). Ну, какое отношение имеют к описанной выше исходной позиции ТРИЗ размножившиеся приёмы развития воображения?

В вышеприведённом перечне инструментов ТРИЗ намеренно пропущены т.н. Указатели физических и иных эффектов, образующих справочную базу по разным наукам. Но на самом деле это лишь пример обычного узкопрофессионального подхода к проблеме. С точки зрения формулы “мышление – форма отражения” следовало бы разобраться в самом понятии “эффект”, чтобы в дальнейшем не подбирать его из числа известных или строить из них цепочки преобразований, а конструировать. А уж затем можно было бы только идентифицировать его. Так нет же …

Эта мысль не нова, достаточно вспомнить идеи с “портретом эффекта” и “энергетическим оператором”, так и не получившим дальнейшего развития. Вместо этого стали накапливать “базы данных” по различным наукам. Нет, это полезно, как полезно любое упорядочение накопленных знаний. Но и только.

Имеет смысл особо остановиться на выражениях типа “тризная логика” или “аризное мышление”. В текстах, затрагивающих тему гипотетической общей теории сильного мышления (ОТСМ), использование таких выражений приобретает прямо-таки патетический уровень. Но обычно под этим понимают использование в рассуждениях инструментов ТРИЗ. Оно бы и ничего, но в разряд таковых стали относить и приёмы РТВ, и “элементы” мозгового штурма, и т.п.

Между тем, с описанной выше позиции ТРИЗ логика (формальная, диалектическая и любая другая) есть ни что иное, как отражение объективной структуры внешнего мира, его процессов. Разумеется, на уровне сегодняшнего понимания. Поэтому логика либо есть, либо нет. А нет её тогда, когда сооружается некая искусственная конструкция, заведомо не имеющая аналога в мире объективно существующих процессов. Особенно это распространено среди приверженцев массированного внедрения “элементов” ТРИЗ в форме курса РТВ.

Также и “аризное мышление”: мышление всегда более-менее логично (исключая патологию). И степень логичности отражает степень познания данным индивидуумом закономерностей объективного мира. Включая, естественно, закономерности его развития, которые отнюдь не исчерпываются АРИЗом (особенно в его плоском понимании).

Если индивидуум живёт в мирке, где не происходит ничего, чтобы он мог истолковать как развитие, то его мышление и будет исключать развитие как естественную форму движения материи. Всевозможные изменения будут восприниматься лишь как естественная смена дня и ночи. В лучшем случае – как линейное изменение (что-то типа старения) опять-таки циклического типа.

А если индивидуум принадлежит, допустим, к племени инженеров и конструкторов (не ниже, естественно, определённой категории), то развитие для него – естественное дело. И “аризное” мышление для него вполне естественно, даже если он слова не знает такого. Тем более – специального “тризного” жаргона. У него другой набор понятий, описывающих то же самое, что ему тщатся доказать преподаватели ТРИЗ. А ему не надо доказывать, он согласен (хотя обе стороны не всегда это понимают).

Вполне можно предположить наличие “аризного” мышления у военного сословия: как можно получить погоны со звёздами числом поболее и размером покрупнее, если не изучать развитие военного дела? То есть, можно конечно, но кто ж такого всерьёз посчитает военным? Такой штатским останется в любом мундире. А само военное дело? Это ж сплошная динамика и совершенная невозможность простого решения задач (и очень надо, и очень нельзя).

На самом деле, то, что называют “аризным” мышлением, присуще очень многим людям, о ТРИЗ слыхом не слыхивавших. Это всего лишь мышление в категориях диалектики и развития. Причём вовсе не обязательно, чтобы использование было осознанным. Желательно – это да, но и только.

Разумеется, можно сказать и так: а что нам этот замшелый марксистский принцип “мышление – форма отражения”? Парткомов уже нет и мы свободны в выборе принципов. Свободны-то свободны, но современная наука остаётся таковой лишь пока она остаётся материалистичной, пока она придерживается “бритвы Оккама”. Можно заниматься всякой мистикой и оккультизмом, но тогда не следует называть свои занятия наукой.

Не поминайте ТРИЗ всуе, коллеги!